Он снова подхватил ее и понес в спальню, целуя на ходу в шею.

– Ничего особенного… – Они свалились на кровать, и Дора рассмеялась. – Совсем ничего.

– У тебя на плече дырка.

– Знаю. Мне было очень стыдно, когда твоя бабушка застала меня в таком виде.

– И пятно. – Он провел пальцем между ее грудями. – Прямо здесь.

– Отличное бургундское. Я забрызгалась, когда готовила лазанью. – Дора вздохнула и погрузила пальцы в его волосы. – Я все собиралась порезать ее на тряпки, но… – Она задохнулась, поскольку Джед рванул фуфайку, и она разлетелась прямо посередине.

– Проблема решена. – Не успела Дора ни рассмеяться, ни отругать его, как он впился губами в ее грудь. – Я хотел разорвать твою одежду, как только увидел тебя в первый раз.

– Ты… – Потрясенная, возбужденная, она судорожно задышала под его ласками. – Когда ты увидел меня в первый раз, то захлопнул дверь перед самым моим носом.

– Тогда эта реакция показалась мне нормальной. – Одним резким движением он разорвал ее спортивные брюки. – Возможно, я ошибся.

Джед навис над нею, разведя ее руки и прижав их к кровати. Яркий солнечный свет врывался через раздвинутые шторы и щедро заливал ее лицо, тело, волосы. Она лежала на разорванной одежде, и он чувствовал себя завоевателем, готовым насладиться военными трофеями.

Ее тело трепетало под его взглядом, словно он касался его руками.

Опустив голову, он стал ласкать языком ее груди, и ее тело напряглось, как тетива. Жилки на запястьях запульсировали под его пальцами.

– Я хочу следить за тобой, – хрипло прошептал он. Оргазм, как готовая ужалить змея, развернул свои кольца и ударил ее быстро и яростно. Она вскрикнула.

– Еще, – прошептал он, удивляясь, что еще может дышать. Наслаждение Доры было изумительно эротичным зрелищем. Она поглощала ласки жадно и щедро дарила их.

Почему-то ему было жизненно важно смотреть на нее, следить за каждым ее вздохом, сменой эмоций на ее лице. Он не сводил глаз с ее лица, даже когда его зрение затуманилось и он потерял контроль над собой.

– Я должен тебе фуфайку. – Джед великодушно натянул на нее свою собственную.

Дора села на край кровати и осмотрела щедрый дар.

– Эта еще более драная, чем та, что ты порвал. – Но она не рассталась бы с ней, предложи ей даже самые дорогие бриллианты в мире. – И еще ты мне должен брюки.

– Мои тебе не подойдут. – Джед натянул штаны, встал и потянулся к ней, намотал прядь ее волос на палец. – Мы могли бы развести огонь в камине, провести остаток утра в постели, посмотрели бы телевизор.

Дора подняла голову.

– Звучит очень соблазнительно, Скиммерхорн. Только почему мне кажется, что ты пытаешься убрать меня с дороги?

– С чьей дороги?

– С твоей.

– Как это возможно, если я планирую провести утро, лежа на тебе?

– Вы с Брентом что-то задумали, и ты не хочешь, чтобы я об этом узнала. – К ее крайнему разочарованию и огорчению, он совершенно не отреагировал на обвинения. – Значит, я права. – Она пожала плечами, разгладила мятое покрывало. – Ладно, я все равно выясню.

– Как?

– Когда я буду лежать на тебе. Я соблазню тебя и все вытяну. – Вытянешь? – Джед вытащил из пачки сплющенную сигарету. – Как же я смогу сосредоточиться на викторинах после подобного заявления?

– Викторины? – Дора засмеялась и бросилась в его объятия. – Викторины? Боже, Скиммерхорн, я люблю тебя.

Она впилась в него жадным поцелуем и вдруг почувствовала, что он окаменел. Медленно, очень медленно ее сердце скользнуло в пятки.

– О-о. – Дора отстранилась, пытаясь сохранить беспечный тон. – Я не должна была это говорить, да? Прости. – Она отвернулась, старательно избегая встретиться с ним взглядом. – Запиши это на счет безумного мгновения или еще чего-нибудь.

Джед не мог вымолвить ни слова, но наконец произнес ее имя:

– Дора…

– Нет, нет. – О господи. Ее охватила паника. Она чуть не разрыдалась. – Это просто оговорка, не обращай внимания.

Дора выдавила улыбку и повернулась к нему. Очень плохо, как она и боялась. Его лицо вытянулось, глаза были совершенно пустыми.

– Послушай, Скиммерхорн, мне легко произносить слово «люблю». В моей семье им перекидываются, как футбольным мячом… ты же знаешь нас, актеров.

Дора подняла голову, запустила руку в волосы тем неосознанным и прелестно женственным жестом, который он успел полюбить.

– Послушай. – Ее голос снова прозвучал бодро, чересчур бодро. – Давай разведем огонь. Перекусим и посмотрим викторины.

Она шагнула к нему. Он не шевельнулся, но остановил ее словно одной своей волей.

– Ты действительно имела это в виду? – тихо спросил он, и его взгляд не позволил ей солгать.

– Да. – Дора расправила плечи, вскинула голову. – Это мои чувства, Джед, и я знаю, как управлять ими. Я не прошу тебя подстраиваться под них или даже принимать их, если тебе это так трудно. – Первые искры гнева сверкнули в ее глазах. – И поскольку ты ясно дал понять, что не хочешь слышать это слово, я постараюсь больше не произносить его. Никогда. Теперь все в порядке?

Нет, все было далеко не в порядке. Он не мог точно определить момент, когда их отношения изменились, когда он перестал понимать свои собственные чувства. Но он еще мог что-то сделать, как-то исправить опасную ситуацию.

– Одевайся. Я хочу кое-что показать тебе.

Погода драматично контрастировала с их настроением. Потеплело. С ярко-синего неба прямо в ветровое стекло било ослепительное солнце, что дало Доре повод надеть темные очки. Пусть хрупкая защита, но так она чувствовала себя немного увереннее.

Джед вел свой «Тандерберд» на север через центр города, избегая продуваемых ветрами набережных. Дора не спрашивала, куда они едут. Она была почти уверена, что знает. Честнат-Хилл. Не так далеко от Саут-стрит, если считать в милях, но бесконечно далеко, если учитывать доходы обитателей.

Причины, погнавшие Джеда в эту поездку, скоро станут ясными… как и последствия ее опрометчивого признания в любви.

Надеясь отвлечься от грустных мыслей, Дора откинулась на спинку сиденья и попыталась наслаждаться пейзажем, красиво отреставрированными домами и фасадами магазинов, блеском хрусталя и золота в витринах, поскрипыванием огромных шин «Тандерберда» по булыжным мостовым.

Вот и вершина холма. Элегантные особняки среди старых величественных деревьев. Царство норковых манто и бриллиантов, фамильных драгоценностей и солидных пакетов акций, членства в загородных клубах и благовоспитанных декоративных собачек… Дора на мгновение попыталась представить, что чувствовал живущий здесь маленький мальчик.